АНЧОУСЫ В МАСЛЕ

Диана Скалкина и Афанасий Мальцев молча рассматривали памятник Воровскому. Как еще его рассматривать - редкий образец доцеретелевского скульптурного кретинизма.

- А я вот слышал, что лепил его не скульптор, а архитектор. Друг. А сам Воровский был в то время уже очень болен, - наконец, промямлил Фоня. Диана ничего не сказала. Только подумала - как странно, две площади неподалеку друг от друга, и на обеих памятники больным. Ну, только на Лубянке, конечно, и места куда поболее, и памятник куда внушительнее был.

А может, она промолчала еще и потому, что к ним уже подошли. Каким бы не был Фоня фантазером, или куда похуже этого, но вновь прибывшие сотрудники УФМС были подлинные. Двое самых настоящих крепко сбитых ребят с кислыми физиономиями, у одного под мышкой папка, у другого ноутбук. Всамделешние "уфологи" вылезли из своего настоящего "пазика". Один зыркнул в протянутое Мальцевым удостоверение. Другой спросил: "А это кто такая?", указав на Диану. "Это тоже наш сотрудник, у нее пропуск в оформлении. Вот документ", - протянул ему Фоня справку, которую майор сегодня же выправил для Дианы с непостижимо молниеносной скоростью. С его стороны - если уж снова говорить про майора - тому предшествовали только два вопроса. Вначале многоликий Иванов поинтересовался: «У вас, правда, был поджог?» «Был», - отвечала Диана. «Поджег Федор Копейкин». «И вы все еще хотите у нас работать?» - до точки, что называется, уточнял обстоятельства профессионал. «Я хочу въехать в новую квартиру», - подумала Скалкина. А произнесла: «Да, хочу». И Петр Сидорович, харизматично поигрывая бровьми а-ля майор Томин, ускакал делать справку. Для нее, Дианы Ивановны Скалкиной, ведущего специалиста Управления «Ч». Вольнонаемной.

«Та-ак! Правозащитнички!!! Откуда вы тока про рейды наши узнаете?!» - в непосредственной близости от вспученного Воровского заорал возмущенный баритон. Компания развернулась – баритон оказался принадлежащим объемистому субъекту в дубленке и нерповом кепарике. Под мышкой субъект держал журнал «Все звезды». «Не успеешь тут по делу отойти, понимаешь, - лезут!" - с непритворной обидой в голосе продолжил возмущаться гражданин. «Евгений Алексеич, Евгений Алексеич! Это они! Они!» - тревожно засигналил один из блюстителей миграционных порядков, и сунул в руки вновь прибывшему удостоверение Мальцева. Сверх меры удивленный Евгений Алексеич рассматривал книжицу полных две минуты, периодически вскидываясь то на Дианино английское трендовое пальтишко, то на живописные лохмотья Мальцева, которые тот находчиво дополнил огромных размеров рюкзаком. Сличив одно с другим и, видимо, не найдя десяти отличий, начальник УФМСовцев убавил звук. Но недовольство в голосе оставил. «Ну, тогда… Чего вы опаздываете? Сказано «в 20.00», значит, будьте!»

- Да, и вот я еще не понял, в документе сказано, что вы прибудете вместе с нами на место манифестации. Что за манифестация? При чем тут? Они еще не митингуют..., - продолжил большой человек, потрясая листком, который мгновенье назад извлек из папки его подчиненный.
- "Манифестация" это наш специальный термин. Так мы называем большое скопление в одном месте интересующих нас ... м-м... объектов, - ответил ему Мальцев, глядя при этом на Диану. - Да вы не волнуйтесь, - перевел он глаза на того, кого назвали Евгением Алексеивичем, - мы будем работать обособленно, вам мешать не будем... Тот только плечом дернул, мол, делайте что хотите, нам-то что!

Пока смешанная группа силовиков пешим порядком преодолевала невеликое расстояние от площади до дома номер 17 по улице Кузнецкий мост, Афанасий шепотом повествовал Скалкиной, откуда взялась «манифестация». «Так сторонники спиритизма называли явление духов во время своих сеансов. Я подумал, что и нам пригодится. И прижилось. Надо же было все это как-то называть», - рассказывал он, а огромный рюкзак вздымался и побряцивал у него за спиной. «Да, я не помню, Диана, говорил вам или нет, - сегодня мы будем заниматься анчутками. Или «анчоусами», как Сидорыч выражается», - добавил Фоня. «Да, да» - подтвердила Скалкина. «Мы с вами, Мальцев, низведем большую партию анчоусов». И, судя по гоготу их спутников, сказала это громче, чем было нужно...

"Да-а, это вам не питерские дворы-колодцы. Те хоть и мрачны, слов нет, но здесь куда… дремучее"... Так размышляла Диана, очутившись во дворе дома 17. Собственно, семнадцатые дома тут были повсюду. Нагороженные как попало, они бесстыдно лепились друг к другу, изобиловали пристройками самых странных форм, числящимися строениями с разными порядковыми номерами. «А помнишь, к нам одного из Питера прислали?» - развеселился один из младших УФМСовцев, которому в этом московском дворике отчего-то тоже вспомнился град Петра. «Смотрит, дом такой-то, стр. 2. «Не понимаю, грит, зачем у дома страницы»… «Да, это вам не по линеечке ходить», - глубокомысленно отозвался его начальник. «Тут…», - изобразил он взмах крылами, - «ходют кругами»…

- Заходим? Куда? - выпал из прострации Фоня. С сомнением во взоре он оглядел безымянную нотариальную контору, агентство недвижимости «Все на Кузнецкий!», школу танцев «Арлекино», медклинику «Орландо» и еще штук 20 организаций, свивших себе гнездо в этом дворе. - А вы вообще уверены, что здесь, в самом центре…
- Тут раньше Тверское подворье было. Подвалы хорошие. А потом, Центральный рынок недалеко, магазины, куча ларьков – что еще надо? – просветил его чужой начальник. Диана молчала, но у нее крепли нехорошие предчувствия. И если «да», то какие же они… «Строение 3, туда!» - скомандовал главный «уфолог».

Засим последовала операция «влом» - это когда кто-то куда-то вламывается. Но сначала они долго толклись возле железной офисной двери и ждали охранника, охранник ходил за директором, директор уехал… «Надо было девушку вашу вперед пустить» - ворчал Евгений Алексеевич. Часа полтора спустя дверь все-таки открылась. «Подвал показывай», - лаконично скомандовали сторожу-узбеку сотрудники миграционной службы . «Подвала нету. Подвала не знаю. Русский нету, русский не знаю», - бесталантно прикидывался тот урюком. Подвал, конечно, обнаружился. И правда, большой и удобный, метров 40 будет. А там…

Все эти промозглые подземные метры уложены, усижены, уставлены людьми. Диана от волнения даже задохнулась – мигрантов, в основном азиатов, тут было не меньше полутора сотен. Бетонный пол застлан древними паласами, истлевшими ковровыми дорожками и просто разным тряпьем. Куртки, треники, джинсы, коврики и еще какие-то вещи навалены по углам в кучи. Один стол, а на нем остатки «трапезы» - одноразовые тарелки, спитые, но не выброшенные из экономии чайные пакетики, кусочки лепешки, половинки луковицы... И запах. Запах неустроенности, нечистоты быта, давно немытого тела, нестиранного белья…


- Это ты мне хотел показать, это!? - зашлась Скалкина, от ярости даже перешедшая с Фоней на «ты», и совершенно того не заметившая. Анчутки! Анчоусы!!! Да вы там что, совсем, что ли?!...
- Тихо, тихо! – кротко как сам светлейший князь Мышкин, увещевал разошедшуюся напарницу Афанасий. – Люди, конечно, люди. Люди, которые живут в нечеловеческих условиях. По нашей вине…