Когда природное любопытство возобладало, и Диана последовала за ним, то за дверью она не обнаружила ничего выдающегося. В смысле, ни винтовой лестницы, нисходящей отвесно к земному ядру, ни смоляных факелов, ни прикованных скелетов. Ни мышей, ни крыс, ни чертиков, ни кроликов. Только один небольшой порожек, и уровень пола, утопленный на полметра. Сам пол, возможно, был старше и даже древнее давешних, судя по вытертым каменным плитам. Зато контраст между спертой духотой подвала, и здешним воздухом сырого погреба был разителен. Объемом подвал примерно в два раза уступало предыдущему. Но казался больше, потому что не был под завязку набит народом. С порога Скалкина насчитаа в комнате всего то человек 15. Плюс, конечно, Фоня, с неизбывным черным рюкзаком, в котором он опять копается и что-то оттуда вынимает.

- А, решились! - громко и радостно завопил он, завидев новоявленную коллегу. Диана даже подпрыгнула. Она-то думала, что нужно как-то подкрадываться, шифроваться…
- Да подойдите, не бойтесь! – позвал Фоня, и даже жест сделал пригласительный, будто спешил усадить ее в первый ряд на удобную скамейку. – Я уже уверен, что это они. Но сейчас, на всякий случай, протестируем…

Диана подошла. И увидела, в принципе, тот же тартар, что и полчаса, и пять минут назад. Несчастные азиаты, одетые кое-как, жмутся у стенки. Кучи тряпья, какие-то импровизированные лежанки. Только… Да, наверное, прав Фоня, что-то здесь не то. Нет стола, нет провизии – но, возможно, они ходят обедать в «залу» по соседству? Пол не застлан, хотя вокруг сыро. Нет, не то… Самым чудным, догадались Диана, были сами обитатели этого заплесневелого «грота». Их бесстрастная неподвижность совсем не была похожа смирение и стремление «не отсвечивать». Застывшие позы тяжелы и неестественны, а движения скованны настолько, будто с ноги на ногу переминаются не люди, а ожившие древесные обрубки. Или статуи из самого неподатливого металла, из тугого камня или глины, куда по ошибке натолкли песка. Отвлекшись от грации существ, Скалкина всмотрелась в их лица… Грубые, скуластые, будто вырубленные топором – что ж, бывает. Но вот глаза… Глаз не было – они ускользали в тени, прятались и косили, лишь бы не смотреть на нее прямо.

- Так. На, держи! – спокойно сказал Фоня, и сунул в руки ближайшему к нему индивиду ломик, которым сам вскрывал дверцу. Индивид тут же выпал из спячки, проворно схватил железяку. И, - Диана даже моргнуть не успела, - согнул лом в дугу и со звоном грянул на пол.
- Очень хорошо, - одобрил Афанасий. – А теперь ты, на, бери лопату! С этими словами он выдал другому существу детскую лопатку. Второе чУдное создание активизировалось еще быстрее первого. Стремглав набросилось оно на орудие детского труда, мигом отломило лопатину от черенка, и швырнуло обломки под ноги.
- Понятно, - констатировал Мальцев. – Ну а с соком что мы с вами делать будем? С этими словами он передал еще одному существу пол-литровую упаковку сока «Добрый». Существо буквально набросилось на сок, вскрыло пакет зубами и, с урчанием высосав содержимое, не только бросило коробочку, но и попыталось затоптать ее ногам.
- Отлично. Тогда последняя проверка. Фоня достал из рюкзака обыкновенные детские кубики. – Сложите из них стенку! – потребовал он у нового испытуемого. Тот тоже, будто в нем кнопку какую нажали, немедля сбросил с себя оцепенение и живо принялся за работу. Стенка из кубиков у него все время выходила такая косая и кривая, что не держалась, а рассыпалась в прах.- Хватит, хватит, - тормознул Фоня существо, которое городило и городило свои кривые стенки с неослабевающим энтузиазмом.


– Ясно? – обернулся он к Скалкиной. – Это анчутки. Не люди, а моры, принявшие вид людей. Когда-то они считались мелкими бесами, любили проказить в банях, в сараях, особенно в новых или недостроенных. Потом крестьянские хозяйства разорили, анчутки повывелись или вернулись на свои болота. Но и там им несладко пришлось, с торфоразработками. Вот и решили они, значит, воспользоваться строительным бумом, охватившим Москву и Подмосковье в 90-х. И стройка их любимая тут, и можно под гастербайтеров маскироваться. Благо, наниматели тех знать не знают, да и не хотят знать. Мимикрируя, как все моры, анчутки кое-что, конечно, подутратили. Потеряли былую егозливость. Порядком отупели. И даже гуртом на людей больше не нападают. Вредят в основном тем, что ты видела. Все ломают, пачкают, гадят. А тому, кто их наймет по дурости и жадности на работу, весь стройматериал перепортят, все надо будет переделывать…

- Ну ладно, приступим, - сказал Афанасий и откинул шарф. Диана увидела, что полотняный мешочек теперь повязан у него на шее. В воздухе снова распространился странно знакомый, тяжелый аромат, тотчас перебивший местный грибной запах.

- Нет лучшего средства, чтоб отпугнуть или отвадить мору, - убежденно сказал Фоня. – А для таких вот простейших как анчутки, это и средство уничтожения. Росный ладан их почти парализует и полностью подчиняет, и они делают все, что им говоришь. Единственное, – так жалко каждый раз на них ладан переводить…
- Постой, это ладан, который в церкви? – изумилась Диана.
- Ладан и есть ладан. Черт бежит ладана, - несколько сварливо напомнил Мальцев. – Росный ладан это смола ливанского кедра, и что-то еще они там смешивают. Я слышал, лучший везут из Сомали. Я покупаю его на подворье Данилова монастыря. Эх, правда, жалко его на таких чучел тратить! Тем более, пройдет время, они вернутся…
- Что??? Ты же сказал, что их уничтожишь.
Фоня насупился.
- А еще я говорил, что анчутки простейшие моры. А значит, от них труднее всего избавится. Чем примитивнее противник, тем изощреннее средства борьбы, вот! Я окончательно их истреблять пока не научился, - покорнейше признался он. – Ну ладно, смотри!

Мальцев развязал тесемки и снял с шеи мешочек. Потом достал оттуда несколько кусочков какого-то вещества, по виду больше всего похожего на канифоль. Покачал их в ладони, будто взвешивая. А потом, не особенно целясь, ловкими движениями стал закидывать по одному кусочку в рот каждому из анчуток. Те ловили подачку жадно и ловко, словно какие-нибудь дрессированные чудо-птенцы. Дальше происходило вот что. Заглотив росный ладан, фигуры начали менять очертания. Голова у каждого оплыла в какую-то кочку лишь с намеком на глаза, нос и рот; руки и ноги обратились в обрубки, тело - в тяжелую колоду. Одежда исчезла – все существа приобрели однородный желто-коричневый оттенок ушной серы. А потом анчутки начали оплывать вниз как свечи. Они не дергались, не бились в конвульсиях – просто шишка-голова расползалась на плечи, плечи таяли и ехали вниз, руки опадали и расплывались, тело растекалось в лужу… Они таяли, издавая немыслимое зловоние. Потрясенная Скалкина приросла к полу. В голове ее реял сквозняк. «Ворвань. Свечи раньше делали из ворвани, а она тоже вроде бы отвратительно пахла. Это на кораблях, на Севере. А что такое эта ворвань – топленый китовый жир, вроде… Норвежским китобоям, кажется, запретили китовый промысел…» В общем, традиционно в экзистенциальный час сознание Скалкиной избрало путь ассоциаций.

Анчутки растаяли до основания в какие-то полминуты. От каждого на полу осталась только маслянистая лужица. Фоня давно отошел от них, и с самым обыденным видом укладывал полотняный мешочек обратно в рюкзак, бормоча при этом: «А ладан уже по 700 рублей уже стал». Любопытная Диана наклонилось над одной из лужиц. В середке одного из мокрых мест что-то порскнуло, будто малек взыграл в заводи. Капли масла разлетелись во все стороны, и одна угодила Диане в лицо. Девушка закричала – ей намного четче, чем въяве, привиделась страшная картина...